гуманизм (эпоха)

\

Хронологические границы и существенные характеристики гуманистико-возрожденческого периода

\

    С точки зрения хронологии Гуманизм и Возрождение полностью занимают два века: XV и XVI. Прелюдия, как уже было показано, начинается уже с XIV в., главным образом с Кола ди Риенцо (чье творчество достигает кульминации в середине XIV в.) и с личности Франческо Петрарки (1304—1374). Эпилог приходится на начало XVII в. Кампанелла был последним представителем эпохи Возрождения.

    Традиционно говорили о XV столетии как о времени Гуманизма и о XVI столетии как времени настоящего Ренессанса. Однако, невозможность концептуально отличать Гуманизм и Ренессанс, делает некорректным это хронологическое различение.

    Если принимать во внимание философское содержание, то окажется (как увидим далее), что в XV в. преобладает интерес к человеку, в то время как мысль XVI в. распространяется также и на природу. В этом смысле, если, из соображений удобства, хотят увязать с гуманизмом преимущественно тот аспект мысли эпохи Возрождения, который имел своим предметом человека, а с Ренессансом — всю природу, то это делать можно, но со многими оговорками и с большой осторожностью. Конечно, в любом случае, "Ренессанс" считается историографическим наименованием всей общественной мысли XV и XVI веков. Напомним, наконец, что явления поверхностного подражания, филологизм и грамматизм, как признаки начинающегося распада эпохи Ренессанса, присущи не XV, а XVI веку.

    Что касается отношения между Средневековьем и итальянским Возрождением, нужно сказать, что наука сегодня не поддерживает ни тезиса о "разломе" между двумя периодами, ни простого тезиса о "непрерывности".

    Правильным будет третий тезис. Теория разлома допускает оппозицию двух периодов; теория непрерывности постулирует существенную однородность. Но между понятиями противоречия и однородности существует понятие "различия". Говоря, что эпоха Возрождения является периодом "отличным" от Средневековья, можно не только различать и противопоставлять две эпохи, но и легко определить их связи и точки касания, с большей свободой критики в деле их спецификации.

    С этой позиции может быть легко решена другая проблема.

    Открывает ли Ренессанс современную эпоху? В теории "разлома" между Ренессансом и Средневековьем предполагался положительный ответ на этот вопрос. Теория "непрерывности" давала, напротив, отрицательный ответ. Считать началом современного периода научные революции, и вести отсчет с Галилея, с точки зрения истории мысли, кажется более корректным. Эпоха "модерн" победила в силу этой грандиозной революции и следствий, которые она вызвала на всех уровнях. Первый "современный" философ, в этом смысле — Декарт (и частично также Бэкон), как мы подробнее рассмотрим позже. Таким образом, Ренессанс представляет собой период, отличный и от Средних веков, и от современности.

    Естественно, что как в Средневековье уходят корни Ренессанса, так, в свою очередь, в Ренессансе прорастают корни современного мира. Можно даже говорить, что завершение Ренессанса было ознаменовано той же научной революцией: но революция означает конец, а не суть Ренессанса, указывая на его верхний предел, и совсем не выражает общий мягкий духовный климат.

    Остается теперь рассмотреть более конкретные отличия Ренессанса от Средневековья и от современного периода, посредством рассмотрения отдельных мыслителей. Но, прежде всего, необходимо указать на один из может быть самых типичных аспектов мысли эпохи Возрождения. Возвращаются к жизни греческие и восточные учения, обращаются к магии и теургии, распространившимся в некоторых письменных источниках, которые в поздней античности приписывали античным богам или пророкам. В действительности же эти источники были фальсифицированы, но люди эпохи Ренессанса принимали их за подлинные. Они имели последствия огромной важности (как выяснилось главным образом в исследованиях последних десятилетий).

\

Восточные и языческие "пророки" и "маги", как основатели теологической и философской мысли: Гермес Трисмегист, Зороастр и Орфей

\

Отличие критико-исторического уровня гуманистической мысли латинской традиции от греческой

\

    Предварительно должен быть разъяснен важный вопрос: как случилось что гуманисты, которые всегда проявляли критическое отношение к филологическим текстам и на основе лингвистического анализа разрыли немало подделок (как, например, с актом дарственной Константина), приняли за подлинные работы, приписываемые Гермесу Трисмегисту, Зороастру и Орфею, фальшивый характер которых для нас сегодня так очевиден? Почему они не применили к ним тот же метод? Недостаток проницательной критики и легковерность по отношению к этим документам озадачивают.

    Ответ на этот вопрос в свете последних исследований кажется теперь ясными. Исследовательская работа латинских текстов, начатая Петраркой, была проведена прежде, чем это случилось с греческими текстами. Поэтому чутье, технические и критические возможности гуманистов по отношению к латинским текстам оттачивались раньше, чем то же происходило по отношению к текстам греческим. Кроме того, гуманисты ,которые занимались латинскими текстами, имели более конкретные интеллектуальные интересы по сравнению с абстрактным и метафизическим изучением греческих текстов. Гуманистов, которые увлеклись преимущественно латинскими текстами, по большей части интересовали литература и история; напротив, гуманистов, которые занимались греческими текстами, в первую очередь привлекали теология и философия Кроме того, источники и традиции, к которым возватились гуманисты, занимавшиеся латинскими текстами, были гораздо чище тех, которые получили гуманисты, занимавшиеся греческими текстами,на них оказался чрезвычайно толстый слой многовековой накипи. Наконец, были ученые греки, прибывшие в Италию из Византии, которые сами поддерживали ряд убеждений, лишенных исторических основ Сказанное вполне объясняет, таким образом, складывающуюся противоречивую ситуацию, когда, с одной стороны, такие гуманисты, как Валла заявляли о неподлинности много раз освященных латинских документов, с другой стороны, такие гуманисты как Фичино настаивали на восстановлении аутентичности скандальных фальсификаций поздне-античных греческих текстов. Результаты этого, как увидим, весьма сильно отразились на истории философской мысли.